Нина родилась под созвездием Близнецов и, если верить астрологам, в ней соединилось несоединимое — постоянство и переменчивость, чувствительность и рациональность…
…Мы сидим на диванчике в квартире Нины Жмеренецкой, заслуженной артистки Республики Казахстан. Стол завален фотографиями, альбомами, вырезками из газет.
Нина Леонидовна — человек цельный. Сколько себя помнит, мечтала стать актрисой. Мама ее была по профессии журналист, занимала разные руководящие должности. Часто ездила в командировки — в Москву, за рубеж. Дочку очень любила, но в ее мелкие проблемы не вникала и Нина часто оставалась дома одна с книгами.

Таким образом, она росла сама по себе — нелюдимой, неконтактной, зато еще с тех пор запомнила наизусть множество стихов.
После окончания школы Нина поступила в студию при Кишиневском театре. Вечером училась, а днем работала слесарем-сборщиком на часовом заводе. Когда проучилась два месяца, в одном из спектаклей ей дали роль мальчика, предложили ехать на гастроли. “Не могу, я же работаю на заводе, — отказывалась она, — я там получаю зарплату”. (В театре ей ничего не платили).
В результате ей назначили театральный оклад — 56 рублей, и заводская карьера прекратилась. Нина стала профессиональной актрисой. А мальчиков, кстати, в театре она больше не играла никогда. Была для этого слишком женственна. Зритель в ней сразу узнавал “девчонку”.
Когда в Кишиневе открылся филиал Ленинградского театрального института, поступила туда, окончила его с отличием и осталась в Ленинграде. Мечтала о Большом драматическом театре имени М. Горького, но опоздала на просмотр на один день, и, чтобы не терять времени, отправилась на просмотр в Театр комедии. Фойе было забито актерами и их поклонниками. Все казались ей умнее, интеллектуальнее, образованнее, она же чувствовала себя маленькой провинциальной девочкой. Но экзамен выдержала.
Нина как-то сразу вошла в репертуар, сыграла несколько главных ролей: Катю в “Неравном браке”, Розину в “Севильском цирюльнике”, принцессу в “Обыкновенном чуде”. Потом узнала, что в Алма-Ате работает Мар Владимирович Сулимов, и приехала сюда.
Дебютом стала роль Виктоши из “Сказок старого Арбата” А. Арбузова. Нина считает, что ей очень повезло — все актрисы мечтали тогда получить эту роль. Потом Лизка в спектакле “Две зимы и три лета”. Кстати, через много лет Р. С. Андриасян поставит “Дом” Федора Абрамова, а она сыграет в этом спектакле ту же Лизавету, но уже сорокалетнюю. Это, говорит, вообще редкое актерское счастье — сыграть как бы продолжение своей роли.
В некоторых ролях Нина так сливается со своим образом, что сама себе задает вопрос: а вдруг она — это я? А вдруг я была ею в какой-то другой своей жизни и теперь не помню этого? Так случилось с Лизкой, так —
с ролью Галины в “Утиной охоте”.
Когда наступает временное “безролье”, Нина, как человек инициативный по природе, иногда самостоятельно находит пьесы. Так получилось со спектаклем по пьесе Михаила Задорнова “Последняя попытка”. Временами Нина подходила к главному режиссеру и консультировалась у него, в верном ли направлении идет. Рубен Суренович принципиально ничего не менял в постановке: понимал, как тонки и ранимы души артистов, но помог спектакль углубить.
В результате из пустячка получился чистый, добрый спектакль. Он учил людей прощать. Таким же образом на свет появилась “Двойная игра” — дуэт с актером Юрием Капустиным, который стал и режиссером спектакля. Детективная интрига держала зал в напряжении, спектакль получился зрелищным, хотя давался нелегко. Со стороны звучало много критики, но Нина — человек стойкий. Хвалят — приятно. Ругают — собирается с силами и препятствие преодолевает.
Нина говорит, что ей нравится играть в “Двойной игре” красивую женщину. “Ходят слухи, что я люблю играть только красивых женщин: вечную женственность и вечную молодость, а на самом деле у меня таких ролей было раз-два и обчелся. Возможно, некоторые так считают потому, что я очень люблю наряжаться в жизни. Я здесь всегда себя оправдываю: я человек не пьющий, не курящий, не гулящий, могу я иметь хоть какой-то маленький недостаток? Да! Я люблю красивые вещи разного стиля, я их обожаю…”.
Когда-то Жмеренецкая играла Нину Заречную в “Чайке”. Роль эту она сыграла… вопреки замыслу режиссера. В спектакле героиня Чехова падает духом, сдается, а у Жмеренецкой Заречная — сильная женщина. Актрисе очень хотелось, чтобы ее Нина оставалась “живой душой”, чтобы ее не “переехали катком”. Такова суть и актрисы Жмеренецкой. Сильная и слабая одновременно.
Удача — роль Анны в “Звездах на утреннем небе”. Нина очень любит эту роль, и считает, что сыграла ее легко, свободно, “никаких особых “мук творчества” не было”. Так же легко было работать над ролью миссис Пэдди в “Странной миссис Сэвидж” — женщины с острым недостатком любви. Актриса вошла в эту роль сразу — по-женски ей тут все было ясно. Вспомнилась Эдит Пиаф, у которой было, кажется, все: слава, деньги, но не было самого главного — любви…
Роль Цезонии в “Калигуле” – тоже о любви. Героиня Жмеренецкой дает себя убить, потому что считает, что “жизнь с догорающей свечкой страшнее, чем если свечку погасить совсем”. Она восхищалась такой Личностью и такой Любовью. И смерть в “Калигуле” ей было понятно как играть.
В одной из последних премьер “Мужской род, единственное число” Жмеренецкая сыграла роль Матильды. Несколько лет назад она эту пьесу уже читала — “так хохотала, что у меня слезы градом сыпались!” Тогда же ей очень захотелось самой поставить спектакль и сыграть эту роль. Но когда она предложила одному из актеров роль героя-трансвестита, он испугался: “Еще подумают, что я — “голубой!” Нина такого не понимает. Актерам ведь приходится играть разные роли — и убийц, и воров, главное, чтобы роль была интересная, чтобы было что играть… “Над спектаклем, — рассказала она, — актеры работали “с кайфом”, зрителям тоже он понравился”.
— У меня было достаточно драматических ролей, а комедийных — раз-два-три и все. Поэтому, когда мне попадаются комедийные роли, я бываю очень рада.
Нина сыграла в театре более 30 главных драматических ролей. Но говорить подробно о роли Матильды Нина отказалась. На ее взгляд, надо сыграть спектаклей тридцать, чтобы роль устоялась, чтобы она “свободно, как рыба в воде, плавала в ней — в режиссерском рисунке, в авторском тексте, чтобы совместила роль со своей чувственной природой…”
— Нина, это правда, когда говорят,
что каждый актер на сцене — актер и в жизни?
— Я в жизни не актриса. Думаю, если я буду играть в жизни, то не смогу этого сделать на сцене. Если я буду защищать свою душу кирпичами, то со сцены никогда не пробьюсь к людям. Я понимаю, что открытого человека ранят больше, но по-иному жить не могу. И еще я поняла: люди не раскрывают свою душу, потому что боятся, что в нее плюнут. Но это не очень верный способ жить. Надо уметь жить с открытой душой, как князь Мышкин. Плюют, как правило, в закрытую и очень “забронированную” душу. Я, наверное, принадлежу к тем актерам, для которых способ существования на сцене — их собственная душа, их внутренний мир. Мой “кувшин” все время наполняется новой водой.
О своих планах Нина Леонидовна говорить отказалась: пока рано. Если же говорить о ее деятельности вне театра, то у нее есть большая стихотворная программа.
На встречах со зрителями Нина читает “Сказку о царе Салтане”, “Мцыри”, “Египетские ночи”, Блока, Есенина, Цветаеву… Много работает на радио и на телевидении, снимается в кино.
Потом Нина читала стихи, мы пили чай с грушевым вареньем, и, конечно же, говорили о самом главном — о театре, который, к нашему счастью, жив в любые, даже самые трудные времена.
Неожиданные вопросы:
— Нина, чего ты ждешь от мужчин?
— Я от мужчин ничего не жду, стараюсь в жизни полагаться на себя, ведь если женщина считает себя самостоятельным человеком, она должна сама решать свои проблемы.
— Ты любишь животных?
— Обожаю. Я вообще не могу пройти просто так мимо собаки. Под окном у меня собирается собак по 10-12, а соседский кот с третьего этажа просто рвется ко мне. Наверное, в прошлой жизни я была кошкой или собакой. Как-то иду и вижу, как одна собака впереди лает на двух мужчин. Говорю подружке: “Сейчас к ней подойду, и она меня лизнет”. Мы, действительно, равняемся с собакой, она смотрит на меня огромными глазами и, действительно, лижет руку. Вот такие у меня отношения с животными.
— Ты любишь цветы?
— Только на клумбах, а в букетах они становятся как бы мертвыми. Когда мне зрители дарят букеты роз, я их не ставлю в воду, а вешаю — прямо в целлофане — “вниз головой” и они прекрасно высыхают, сохраняя цвет и форму — получается красивая икебана…
— Тебе интересно жить?
— Всегда. Мне бывает грустно, я переживаю внутренние трагедии, катаклизмы, но интерес к жизни у меня никогда не пропадает.
— Ты чувствуешь себя комфортно в нашей сложной жизни?
— Да, вполне, хотя так было не всегда. Как ни странно, раньше я жила только одним театром и во многом ограничивала себя. Это неправильно, у актрисы должно быть много разносторонних интересов. Когда я рассталась с мужем, то некоторое время училась жить одна, это было трудно, ведь с мужем я прожила целых 20 лет. Но сейчас у меня все в порядке, появились новые интересы. Как бы ни сложилась в дальнейшем моя театральная судьба, — я должна двигаться вперед. Я рада, что у меня в душе находятся силы, чтобы еще что-то пробовать, начинать.