11 августа 2015
 В этом году актриса ТЮЗа имени Н. Сац Ольга Коржева отмечает творческий юбилей – 25 лет на сцене.
Когда после окончания школы она поступала в Свердловский театральный институт, то подготовила репертуар из тридцати отрывков и поступила. После окончания творческого вуза она не изменила своему кредо тщательно готовиться к выходу на сцену. В интервью «Вечерке» заслуженная артистка РК, лауреат республиканской премии «Енликгул», кавалер ордена «Курмет» Ольга Коржева поделилась своими взглядами на актерскую профессию.
– Вы всегда с большой теплотой говорите о Борисе Преображенском как о вашем первом профессиональном режиссере. Чему он вас научил?
– Всему – работе, тому, как надо относиться к роли, к пьесе. Он мне всегда говорил: «Коржиха, люби своих партнеров!». Если это не моноспектакль, то один артист на сцене ничего не сможет сделать.
Преображенский учил общению со всем театральным персоналом. Помню, как после моей первой премьеры в театре, а это была роль Софьи в «Горе от ума», он меня спросил: «Ты пошивочный цех поздравила?». Я ответила, что нет. И тогда он мне сказал: «Быстро иди и купи им цветы». А еще он учил не топать за сценой во время спектакля, это очень важно, нужно ходить фактически на цыпочках, чтобы никакие посторонние шумы не мешали зрителю воспринимать происходящее на сцене. Теперь этому я учу молодых актеров.
– Вы мне рассказывали, что после окончания Свердловского театрального института вам предлагали поехать в театр Товстоногова – ленинградский БДТ, а вы вернулись на свою родину в Алма-Ату и предпочли ТЮЗ. Почему?
– Меня заметил Преображен¬ский, он к тому времени проработал в Алма-Атинском ТЮЗе примерно около года и приехал в наш институт на смотрины. У нас уже была дипломная декада, мы показывали на сцене спектакли. Он меня пригласил в Алма-Ату. Мои институтские наставники знали Преображенского очень хорошо – он сам из Екатеринбурга. И они мне сказали: «Поезжай к нему, как режиссеру-педагогу Преображенскому нет равных». Я поехала, тем более что в Алма-Ате мой дом, мои родители.
– Но ведь ТЮЗ – это роли зайчиков, белочек…
– Как я уже сказала, меня сразу ввели в спектакль «Горе от ума», доверили роль Софьи. Режиссер поставил перед актерами необычную задачу: каждый играл свое горе от своего ума, у каждого персонажа происходила своя драма. А потом были и другие серьезные роли в спектак¬лях «Белый крест» по «Белой гвардии» Булгакова, «Доктор Живаго», «Онегин». Такой репертуар – мечта любой актрисы.
– Насколько я знаю, Преображенский очень любил работать со стихами, почему? Они быстрее, чем проза, доходят до зрительских сердец?
– Борис Преображенский не только любил, но и умел это делать, как никто другой. Он читал за сценой, в зале был слышен только его голос. Он произносил стихотворные строки завораживающе, так, что шли мурашки по коже. И от нас он требовал, чтобы за каждой репликой была глубина мысли. Бывали моменты, когда работа над одной фразой занимала три репетиционных часа, а то и больше.
– Но все же вы параллельно с взрослыми спектаклями заняты и в сказках. Каково это утром играть для детей, а вечером – для взрослых? Трудно перестраиваться из одной атмосферы в другую?
– Как-то получается. Но когда вечером приходится играть трудный спектакль, то утренник актеру в расписание не ставят. Например, я занята в постановке «Двое на качелях» по пьесе Уильяма Гибсона. Это трехчасовой спектакль с двумя актерами и сильным накалом страстей. В этот день я даже на репетиции не прихожу, настраиваюсь на работу и ни на что не отвлекаюсь, чтобы «ничего не расплескать».
А что касается детских спектаклей, то их играешь в удовольствие, это возможность подурачиться в хорошем смысле, похулиганить, покуражиться в свое удовольствие.
– Я слышал, что у вас очень трогательные взаимоотношения с юными зрителями. Расскажите об этом, пожалуйста.
– Один мальчик подошел ко мне после спектакля, откусил половину конфетки, а другую протянул мне. И я, конечно, взяла, ведь это самая трогательная, искренняя благодарность за мою игру, а другой мальчуган подарил самое дорогое, что было у него в кармане, – лупу. Кстати, пользуюсь ей, если что-то надо детально рассмотреть. Еще один юный зритель пообещал жениться на мне, когда вырастет…
Вообще после спектакля я стараюсь общаться с детьми на сцене, в костюме, в образе своей героини. Не люблю, когда родители приводят их в гримерку за кулисы и дети меня видят уже без грима. Нельзя разрушать сказочный мир ребенка. Пока он маленький, пусть верит.
– Раньше в ТЮЗе была традиция вовлекать ребенка в спектакль, например, один актер, который играл в детской сказке автора, вытащил из кармана платок и вытер ребенку носик, с этого момента мальчик стал его партнером по сцене. Как вы относитесь к такому подходу?
– Если актер талантливо обыг¬рывает такую ситуацию и юные зрители включаются в игру, то это допустимо, но все же я не сторонник такого подхода, потому что, на мой взгляд, это немного приземляет актера, разрушает сказочную ауру.
– Но вернемся к спектаклям для взрослых, они, как правило, проходят на Малой сцене, где актера от зрителя в прямом смысле отделяет один шаг. Не трудно ли играть в такой обстановке?
– Я люблю Малую сцену. Слава богу, у нас воспитанные зрители, они не будут сидеть и вслух обсуждать спектакль. Но случаются и нестандартные ситуации. Дело было весной, играли спектакль «Миллионерша», вдруг что-то загудело. А потом все зашаталось – землетрясение. Мы продолжаем играть, а на первом ряду одна женщина говорит другой: «Что, будем бежать?», и тут в ответ на их реплику раздается мужской голос с третьего ряда: «Сидеть!». В итоге все досидели до конца.
Иногда приходит на спектакль пара – мужчина и женщина, сидят вроде бы вместе, но как-то отстраненно друг от друга. А в финале уже нежно держатся за руку.
– Скажите, а бывают дни, когда вам не хочется выходить на сцену?
– Актеры – живые люди, иногда бывает, что не хочется переступать сценический порог. В таких случаях приходится себя уговаривать, но когда придешь в театр, пообщаешься с коллегами, то постепенно настраиваешься на игру. Зритель купил билеты, и актер должен показать иллюзию счастья. Деваться некуда.
– Многие актеры коллекционируют образы, видят на улице интересного человека и берут на заметку его походку или манеру говорить. Вы такое практикуете?
– У меня это непроизвольно происходит. Если подмечаешь интересный типаж, то его образ обязательно откладывается в голове, а когда приходит время, достаешь его из своей актерской кладовой и используешь в работе над ролью.
– Мэтр отечественной сцены Юрий Померанцев говорил, что раньше тоже так делал, а потом стал черпать образы из русской классической литературы, в которой можно найти любой характер и любой типаж. Что вы на это скажете?
– С мнением Юрия Борисовича трудно поспорить, действительно русская классика богата на образы. Причем образы глубокие, именно поэтому она ценится во всем мире.
– Сложно исполнять роли из русской драматургии? Чем они отличаются от образов, созданных зарубежными авторами?
– Есть какая-то загадка, противоречивость в образах, созданных русскими драматургами. Но это все взято из жизни. Вспомните, какие фразы мы невзначай говорим: «Да нет». Получается, ни да ни нет, и таких примеров множество. Блестяще это отразил в своей драматургии Антон Павлович Чехов. Мы ставили «Чайку», а там ведь много скрытого глубинного смысла, трудно сказать, добрались ли мы до этой самой глубины или нет. В то же время есть и блестящие образцы, созданные зарубежными драматургами. Пьесы Бернарда Шоу написаны очень остроумно, но в них все просто – что у персонажа на уме, то и на языке. Там в отличие от русской драматургии нет второго или третьего плана.
– А как найти ключи к сложным образам, созданным русскими драматургами, и не потеряться в этих, как вы сказали, вторых, третьих планах?
– Нужен очень хороший режиссер, который четко объяснит задачу. Но иногда полезно посмотреть и на себя со стороны. Если вдуматься, то в нас много общего с чеховскими персонажами, только пальчиком поскреби.
Юрий КАШТЕЛЮК
Фото Юрия ВЫБЛОВА
Коржева Ольга Владимировна
Окончила Свердловский государственный театральный институт.
На профессиональной театральной сцене с 1990 года.
Исполнила более 40 ролей. Среди них Софья («Горе от ума» Александра Грибоедова), Лара («Доктор Живаго» Бориса Пастернака), Аркадина («Чайка» Антона Чехова), Гитель («Двое на качелях» Уильяма Гибсона), Турандот («Турандот» Карло Гоцци) и другие.
|
