Рубен Андриасян, художественный руководитель Государственного академического русского театра драмы им. М. Ю. Лермонтова, народный артист Республики Казахстан
Прекрасно помню появление Рубена Суреновича Андриасяна в роли главного режиссера на сцене нашего ТЮЗа. Театр тогда как-то сразу повзрослел, в него потянулись подростки и молодежь, а спектакль «Ночь после выпуска» считал своим долгом посмотреть каждый уважающий себя старшеклассник. Но, честно признаемся, фанатиком детского театра Рубен Суренович все же не был. Его тянуло к спектаклям сложным, психологическим, глобальным. Тем не менее, побеседовать о ТЮЗе, вспомнить свои молодые годы наш мэтр сцены согласился с удовольствием. А так как Рубен Суренович Андриасян, как известно, потрясающий рассказчик и очень остроумный человек, мне совершенно не захотелось пересказывать наш с ним разговор своими словами.
Итак, монолог от первого лица.
Как все начиналось
Некоторое время я был очередным режиссером в театре им. Лермонтова. Там главным режиссером работал замечательный режиссер Мар Владимирович Сулимов. Я напросился в свое время на эту роль к нему сам: Мар Владимирович мне был очень интересен, а я все время варился, как говорится, в собственном соку, мне очень хотелось поработать с Мастером.
Когда в 1974 году Сулимов из театра ушел, я решил уходить тоже, тем более как раз в это время мне предложили принять ТЮЗ. Тогда это был очень крепкий театр. На протяжении 18 лет директором в театре работала хороший организатор Г. А. Джанысбаева. В ТЮЗе тогда были две труппы – русская и казахская, мы жили все вместе одной семьей. До сих пор встречаемся с артистами казахского ТЮЗа, как родные.
Гульжахан Абуовна дала мне полный карт-бланш: твои вопросы творческие, мои – организационные и общее руководство. Я засучил рукава, стал собирать команду. В ТЮЗе и до моего прихода был очень крепкий костяк, который сохранился частично по сей день: Лера Крымская, Таня Тарская, Люба Бойченко, Сергей Печорин… Но нужно было коллектив обновлять, приглашать молодежь, «доводить до ума» средний возраст. Этим я и стал заниматься. В нашем театре появились поразительно интересные актеры: Стас и Светлана Сальниковы, Ю. и Т. Синины, Л. Романова, А. Кощеев, Р. Красуля, О. Беспальченко – люди, на которых потом строился весь репертуар.
Как мы «пробивали» спектакли
Наработали мы тогда в ТЮЗе очень любопытный репертуар. Сегодня это звучит довольно странно, но в то время, когда я брал пьесу, надо было думать не столько о том, как ее поставить, а о том, как ее «пробить». И нам удавалось «пробивать» очень интересные вещи.
Наиболее ярко это видно на примере спектакля по пьесе В. Тендрякова «Ночь после выпуска». Тендрякова мы поставили вторыми в Союзе и попали в сезон «очередного закручивания гаек». Именно в то время в лермонтовском театре не приняли, трудно себе представить, «Оптимистическую трагедию» Всеволода Вишневского.
Я понял, что и мой спектакль под угрозой, позвонил Владимиру Федоровичу: «Помогите, позвоните, выйдите в министерство». Тендряков отвечает: «К сожалению, я на всех начальников действую, как красная тряпочка на быка. Если туда позвоню, то только все испорчу. Действуйте сами».
Что делать? И вот решающий день настал. На сдачу пришла комиссия, в том числе представители ЦК Компартии Казахстана. Посмотрели спектакль и заперлись. Не стали с нами ничего обсуждать. А я уже собрал общественность, которая сидела в боевом настроении и готова была защищать спектакль всеми силами.
Сидим, волнуемся, вдруг выходит министр и говорит: «Мы вас поздравляем с острым злободневным спектаклем! Интересная работа. До свидания». Мы ждали разгрома, а тут никакого обсуждения! Я звоню своему «штирлицу» в министерство и спрашиваю: «Почему, как так получилось?» А он в ответ: «До тебя уже четыре спектакля в Алма-Ате не приняли. Испугались. Получается, если они и твой спектакль не примут, значит, это не ты, а они плохо работают». Вот так повезло!
Звоню Тендрякову:
– Владимир Федорович, я вас поздравляю! Спектакль приняли!
– Как приняли? А что не приняли?
– «Оптимистическую трагедию» в драме.
– Вишневского не приняли, а меня приняли? Так не бывает!..
Спектакль наш шел долго и интересно. Тогда очень активно работала педагогическая часть театра. Мы устраивали увлекательные обсуждения спектаклей, ребята очень интересно рассуждали. Я всегда участвовал в этих обсуждениях. Как ни странно, скучнее всего тогда говорили педагоги, где-то на уровне «Волга впадает в Каспийское море». И когда очередная педагогиня начинала говорить «про Волгу», ребята смотрели на меня сострадающим взглядом: «Терпите, мы ведь терпим!»
Три раза я сдавал «Остановите Малахова!», он очень трудно шел. В спектакле «Святой и грешный» комиссия углядела антисоветчину, так как в финале у нас исполнялась песня «Вечерний звон». «Это гимн белогвардейцев», – сказали мне.
Спасибо вам, друзья!
Я очень благодарен тем людям, которые тогда работали в театре. Ведь у нас профессия такая: один в поле не воин. И никакой сверхгениальный актер или режиссер не сделает погоды, если он один. А вот если всех людей, которые с тобой работают, удается превратить в своих сообщников, тогда все получается. Сейчас многие разлетелись кто куда.
Владимир Григорьевич Ронкин
Когда я пришел театр, меня стали посвящать в тонкости тюзовского дела. Сказали: «Есть в городе такой человек – Владимир Григорьевич Ронкин – заведующий кабинетом воспитательной работы Алма-Атинского городского института усовершенствования учителей. Если он заинтересуется тем, что вы делаете, театр будет хорошо жить, если нет – то будете прозябать». Пришел Ронкин, мы познакомились. Я тогда работал над макетом спектакля «Молодая гвардия». Он посмотрел макет и с ходу говорит: «Я понимаю, как вы будете ставить спектакль», – и по макету начинает – достаточно профессионально! – объяснять мой замысел.
Тогда в институте был поразительный тандем – Владимир Григорьевич Ронкин и Раиса Владимировна Ривина. Ронкин – со своими организаторскими способностями и пробивной силой и Ривина – как мозг этого дела.
Эти два человека очень сильно помогали нам раскручивать имидж нашего театра. Владимир Григорьевич, когда надо было «пробивать» спектакль, вытаскивал весь свой «синклит». В том числе приходила одна директор школы – Герой Соцтруда, не забыв к пиджаку прикрепить звездочку. Когда не принимали «Малахова», пришел начальник управления уголовного розыска республики, который нас консультировал. И как только начиналось обсуждение, все говорили: «Нам нужен этот спектакль в работе!» И все!
Галина Калинина
Ее рекомендовал к нам на работу Владимир Григорьевич. Она была одним из лучших педагогов русского языка и литературы г.Алма-Аты, но, как человек принципиальный, вошла в конфликт с органами образования, и ее надо было как-то выручать. Мы взяли ее в педагогическую часть театра. Галя вела спектакль «Здравствуйте, товарищи родители!», готовила обсуждения спектаклей «Остановите Малахова» и «Ночь после выпуска».
Несколько лет назад я был в США в гостях у Гали Калининой, а оттуда на автобусе поехал к Ронкину. Если бы тогда, когда Ронкин рекомендовал Калинину к нам театр, мне кто-то сказал, что от дома Калининой к дому Ронкина я буду добираться через Бостон и Нью-Йорк, я бы долго смеялся.
Светлана Штейнгруд-Аксёнова
Некоторое время Светлана была заведующей литературной частью театра – теперь она живет в Израиле. Света написала песни к спектаклям «Брестская крепость» и «Самый правдивый», сказку в стихах «Волшебная трава». Человеком была очень ярким и сейчас на фоне русского литературного Израиля является довольно заметной фигурой.
(От себя добавлю, что несколько лет я работала со Светланой Штейнгруд в газете «Ленинская смена» – она там возглавляла отдел литературы и искусства, делала это блестяще, была очень доброжелательным человеком, и именно с ее легкой руки в газете появились мои первые публикации о театре. – Л. М.)
Адольф Арцишевский
Когда он пришел к нам руководить литературной частью театра, ему приходилось много учиться, он сравнивал себя с предыдущим завлитом – Светланой Штейнгруд и считал, что на ее фоне проигрывает. Но Адольф как-то очень быстро сориентировался в театральной среде и стал «театральным волком».
Как-то нас с ним заперли в сауне – мы писали сценарий очередного праздника, и я ему сказал: «У тебя перед Светой есть одно неоспоримое преимущество – с ней я не мог ходить в сауну».
Самое главное, мы все были единой командой. Понимали друг друга с полуслова, дополняли друг друга.
Когда я всех собирал, Света Штейнгруд шутила: «Собрались заведующие всеми частями Андриасяна». Нас объединяло дело, и это было очень дорого. До сих пор нас всех связывают дружеские отношения.
Я вообще очень благодарен литературно-педагогической среде, которая окружала театр в то время. Это были преподаватели университета, школ, поэты. Они всегда участвовали в обсуждениях. Когда на спектакле присутствовали Тамара Мадзигон, Инна Потахина, другие известные поэты, писатели, педагоги, в зале была уже совсем другая энергетика. Чем талантливее зритель, все знают, тем больше стараются играть актеры. Заслуживает благодарности вся атмосфера, которой был окружен ТЮЗ в то время. Мы вели курсы для педагогов, а педагоги, которые их окончили, уже сами в свою очередь вели театральные факультативы. Мы все преподавали на этих курсах. Организаторы внеклассной работы были «наши люди», я их всех знал в лицо.
Эрнст Гейдебрехт
Много лет нас связывает дружба с Эрнстом Гейдебрехтом. Это очень беспокойный человек, его декорации играют наравне с актером.
Он сейчас живет в Германии, но много спектаклей поставил в России, в странах СНГ. Я ездил к нему в гости в Минск, Свердловск, в Германию. 50-летие Эрнста мы отмечали в Минске, 60-летие – в Германии. Последний раз я ему сказал, что его 70-летие мы будем отмечать в Алма-Ате.
Эрна Функоринео
Неожиданный уход Эрны был для всех нас очень большой потерей. Эрна была самим воплощением женственности. Мне иногда даже казалось, что она страдает от того, что многие к ней относились как к женщине, а не как к художнику. А художник она была очень тонкий, чувствующий природу спектакля. Очень теплый человечек. Что очень важно, она умела быть человеком команды. Когда Эрна погибла вместе с детьми, для всех нас это было большим ударом. До сих пор мне больно вспоминать об Эрне, до сих пор эта рана не зажила и, думаю, не заживет никогда.
О специфике детского театра
Время от времени кто-то мне задает вопрос: надо ли, работая в ТЮЗе, быть специальным детским режиссером?
Затертая истина: «Для детей писать и играть надо так же как и для взрослых, только еще лучше». Горький сказал эти слова по поводу литературы, Брянцев переиначил их для театра.
Не надо быть тюзовским режиссером, надо быть просто режиссером и понимать задачи ТЮЗа. А задачи эти достаточно сложные. Ведь даже в прошлые времена было трудно с драматургией для детей среднего возраста. Сказки им смотреть уже скучно, взрослые спектакли – еще рано.
А в ТЮЗе обязательно должны идти спектакли для детей младшего, среднего, старшего школьного возраста и для совместного семейного посещения.
…Дети – это поразительно интересная аудитория. Непосредственная, не испорченная воспитанием. ТЮЗ – очень хорошая школа и для актера, и для режиссера. Ведь если на сцене что-то происходит «не по-настоящему», зрительный зал потерян. В ТЮЗе каждый спектакль – единоборство со зрительным залом.
Должен признаться, что когда я ушел из ТЮЗа и, уже работая в театре Лермонтова, посмотрел фильм «Чучело», то сильно затосковал по этой самой проблематике!
«Молодая гвардия»
Таню Банченко я впервые увидел в роли Жени Комельковой и перед постановкой «Молодой гвардии» по пьесе А. Алексина устроил что-то вроде кастинга. Взял поющих актрис, они порепетировали с аккомпаниатором. По моему замыслу, нужно было этими песнями на стихи Роберта Рождественского вести весь спектакль. Пробовали это делать несколько актрис, но я выбрал Таню. Это была наша первая совместная работа.
Этот спектакль был необычным уже тем, что в нем были нормальные, не карикатурные немцы и нормальные без псевдопатриотизма молодогвардейцы. Шел 1974 год, оттепель прошла, но отголоски ее еще оставались. В этом смысле пьеса была достаточно прогрессивна.
«Остановите Малахова»
Спектакль «Остановите Малахова» по пьесе В. Аграновского смотрели у нас все: старшеклассники, педагоги, родители. И не просто смотрели – после спектакля устраивались родительские собрания, бурные обсуждения – в театре, в школе, дома. Быть может, благодаря заинтересованности, неслабеющему контакту между сценой и залом, на этот спектакль актеры весь год шли, как на премьеру.
Я уверен, если бы спектакль «Остановите Малахова!» смотрели только старшеклассники, такого контакта не возникло бы, а главное, он не выполнил бы и половины своих нравственных задач. Поэтому-то в афише и значилось: «Для вас, родители!» И дети буквально вытаскивали своих родителей на этот спектакль. Помню, одна девочка из не слишком благополучной семьи привела на спектакль своих родителей, шепнув маме, что это спектакль «про плохого папу», а папе, что «про плохую маму». И они всей семьей сидели на обсуждении. Дети были очень откровенны. Грех врать такому зрителю.
Очевидно, не случайно в спектакле журналист, пытаясь понять причины, приведшие Андрея Малахова на скамью подсудимых, задает, обращаясь к зрительному залу, «неожиданный» вопрос: «Есть ли в зале семья, в полном составе пришедшая на спектакль? Если есть, не посчитайте за труд, встаньте!» Этот вопрос – закономерный, он – о степени духовной близости, о глубине интереса, взаимопонимания между детьми и взрослыми. И нам радостно было видеть, как в ответ на этот вопрос поднималась значительная часть нашего зала.
Тюзовские корифеи
Галина Юрьевна Рутковская
– ученица и последовательница Наталии Сац. Именно у нее я прошел университеты ТЮЗа.
Ната Феликсовна Бычук
– это живая история ТЮЗа, поразительно преданный театру человек. Больная – не больная, может ходить – не может ходить, она придет и свое дело сделает обязательно. Ната Феликсовна – хранительница всех тюзовских традиций. Она пришла в этот театр ребенком и осталась в нем на всю жизнь.
Евгений Александрович Прасолов
Он ставил поразительные спектакли.
Я очень любил спектакль «Два выстрела» по Шукшину. Он был сделан очень тщательно. Сжато, но в то же время психологически подробно.
Евгений Александрович был очень интеллигентный человек, но прозвище в театре у него было как бы наперекор его интеллигентности – Пахан. Это был поразительно сердобольный человек. Он очень внимательно относился к молодым, пестовал их и, что очень редко для нашего брата, умел радоваться успехам других, не был завистлив. Мне было очень легко найти с ним общий язык, мы дополняли друг друга, работали с редким взаимопониманием.
Ольга Алексеевна Решетниченко
Человек поразительной наивности, незащищенности, очень творческий. Возрастные сложности с памятью она преодолевала героически. Когда я пришел в ТЮЗ, ей было уже за 60, а она все еще играла Зайку-Зазнайку! Поразительная молодость души была у нашей бабы Оли! Ольга Алексеевна, так же как и Ася Мамбетова, – основоположница ТЮЗа. Наталия Ильинична умела отыскивать замечательные травестийные кадры!
Многое сделал для ТЮЗа Гавриил Моисеевич Бойченко, который сейчас работает в театре им. Лермонтова. А Лерочка Крымская, Танечка Тарская, Клара Ушакова. Сергей Тихонович Печорин! А Слава Бычук, очень рано от нас ушедший! Я всех их очень люблю.
Удивительные они люди – тюзовские актеры! В драматическом театре попасть в сказку – значит отбывать повинность. Молодежь еще играет в сказках с удовольствием, а возрастные актеры делают это очень неохотно. Так вот когда в ТЮЗе как-то было распределение ролей, ко мне подошел один возрастной актер и со слезой в глазу стал говорить, что ему не дали роль какого-то третьего зайчика. А он его чувствует! Понимаете?
Да, в детском театре труппа может быть слабее, чем в драматическом театре, но в ТЮЗе труппа всегда хочет больше, чем в драме. Глаза у тюзовцев горят ярче! И вот это желание людей дорогого стоит.
Театр глазами прессы
«Молодая гвардия»
Постановка «Молодой гвардии – первая работа в ТЮЗе главного режиссера Р. Андриасяна. Спектакль решен в соответствии с замыслом драматурга – показать столкновение двух мировоззрений, жизнеутверждающую силу социализма и обреченность жестокости фашизма… Непрерывность действия в спектакле создается музыкой. Здесь песни на стихи Р. Рождественского несут особую смысловую нагрузку. В них сказано то, о чем недоговаривают молодогвардейцы…
С. Кабдиева, «Продолжение наше»,
«Вечерняя Алма-Ата», 10 мая 1975 г.
«Прикосновение»
Спектакль «Прикосновение» в своеобразной постановке режиссера Рубена Андриасяна привлекает мыслью о подвиге как естественном выражении человеческой личности. Герои его тоже решают вопрос: «Каким должен быть я в этом мире?» Этот спектакль о том, почему мы победили. Потому, что наш воин был духовно богат, он защищал непреходящие человеческие ценности.
…Спектакль сложный. Его можно назвать экспериментальным. Драматургия «Прикосновения» своеобразна и самобытна. Со сцены большого зала камерность повествования исключала бы доверительный разговор со зрителем. В спектакле нет особой динамики. Идет диалог, я бы даже сказала, монолог героя, обращенный к зрителю. И режиссер выносит действие в малый зал. На небольших подмостках, почти без декоративного оформления (художник Э. Функоринео привлекает наше творческое воображение) – живут герои, рядом – зрители. Дыхание тех и других как бы сливается в сопереживании.
С. Ягмурова, «Прикосновение», «Казахстанская правда», 16 мая 1976 г.
Послесловие к теме
Наш любимый ТЮЗ
Людмила Борисовна!
С большим удовольствием прочитал Вашу книгу, многое вспомнилось. Когда-то Вы поместили в «Огнях» мою заметочку на эту тему, в которой я вспоминал о первом в жизни посещении театра. Спустя много лет я с удовольствием наблюдал за юными доченьками и детьми-внуками, когда мы бывали в театре русской драмы им. Ю. Лермонтова в Алма-Ате, в ТЮЗе. Мы много лет дружили с Рубеном Суреновичем Андриасяном — лермонтовский театр, где он работал после ТЮЗа, шефствовал над нашей фирмой «Кзыл-Ту».
Но Вы речь ведёте о чисто детских театрах – ТЮЗах. По-моему, в «НаталииИльиничныСацевском» понимании под детскими подразумеваются не только театры, где ставят для детей, но и в которых дети являются и зрителями, и артистами. И те, и другие не просто нужны, а необходимы. Это данность («Taken for granted»). Мне кажется, что дискутировать на эту тему как-то неуместно. Так можно дойти до сомнений в необходимости литературы, адресованной детям. Но не все так считают. К сожалению. А ведь истинные театралы зарождаются в детях.
Детско-юношеским театрам быть и развиваться!
Анатолий Ховин,
бывший алматинец, когда-то генеральный директор фирмы «Кзыл-Ту», большой любитель и «подшефный» театра, теперь москвич.