Наталия Ильинична Сац – организатор первого в мире детского театра, открывшегося в 1918 году в Москве, любимица детворы. В 1943 году, волею судьбы попав в Алма-Ату, она немедленно решила в Казахстане создавать детский театр.

Работая в Оперном театре, Наталия Ильинична писала начальству, составляла сметы, искала в библиотеках детские пьесы, бегала по городу в поисках подходящего помещения для нового театра. Присмотрела кинотеатр «Алатау» на углу улиц Калинина и проспекта Сталина. Во время войны в нем размещались эвакуированные «Мосфильм» и Ленинградская киностудия. В здании не только шли съемки, но и жили актеры. Наталии Ильиничне очень понравились зал, просторное фойе, хотя вся их отделка истрепалась.

Напору неутомимой энтузиастки противостоять было невозможно. В сентябре 1944 года вышло постановление правительства республики об организации в Алма-Ате ТЮЗа. Произошло это спустя почти год после того, как Наталия Ильинична появилась в городе.

Одновременно с постановлением было принято решение о реконструкции здания. По выходным дням молодежь города риходила на воскресники в ТЮЗ. Вместе со строителями и комсомольцами строили театр и будущие артисты. Вечерами в недостроенных помещениях они репетировали первый спектакль «Красная Шапочка», увлеченно спорили о путях развития нового театра, а утром выходили на строительство.

Как это было прекрасно – ходить на репетиции – вспоминает актриса первой труппы Евгения Ивановна Василькова. – Актеры собирались тогда в маленькой комнатушке, которая отапливалась буржуйкой, во всех углах – лед, снег. Все дрожали, и тем не менее всё это было прекрасно. На лице у Наталии Ильиничны была написана

радость: она создает еще один детский театр! Ее энергия и увлеченность передавались всем остальным. Как известно, Сац любила и умела организовывать концерты. Еще до открытия театра в концертах принимали участие знаменитые московские артисты, а ведущим их был Николай Черкасов.

Уже позднее, когда театр заработал, Наталия Ильинична продолжала организовывать различные концертные программы, артисты ТЮЗа выезжали с ними на гастроли в села.

– Порою мы из деревни возвращались в три часа ночи, – продолжает свой рассказ Евгения Ивановна. – Никто не жаловался на неудобства,

все горели одним желанием – помочь театру.

Наталия Ильинична не только нами руководила, она сама принимала участие в этих концертах. Позднее создала небольшой имфонический оркестр.

Читала сказку «Петя и волк» Сергея Прокофьева, отрывок из романа «Анна Каренина» «Встреча Сережи». Потом в этих концертах принимала участие и Софья Андреевна Аристархова, которая приехала из Москвы. Очень интересная актриса. Замечательно читала она «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче», в «Двенадцатой ночи» играла главную роль. Но все это было позже…

…Праздничным утром 7 ноября 1945 года алма-атинские малыши впервые переступили порог своего театра.

Днем шел спектакль «Красная Шапочка» Евгения Шварца, поставленный Наталией Ильиничной Сац. Вечером – «Осада Лейдена» («Тиль Уленшпигель») Исидора Штока в постановке Виктора Сергеевича Розова. 

Молодежь была изумительная...

Вот как о своей работе в Алма-Ате вспоминает сам Виктор Сергеевич Розов в книге «Путешествие в разные стороны».

«Основную часть труппы составляла совсем юная молодежь, набранная из городских самодеятельных кружков или даже просто «по призыву». С этой труппой я должен был ставить спектакль «Снежная королева», а самое главное – объединить языково и преподать хотя бы азы сценического искусства.

И вот началось! Откуда у меня тогда были такая храбрость и чистая безответственность, и сейчас не понимаю, но я бросился учить юных артистов решительно всему, что знал, чему научился сам в театральной школе Театра Революции.

Я занимался с артистами этюдами, техникой речи, постановкой голоса, читал лекции о театре и сценическом искусстве, выкладывал без остатка все-все, что знал.

Молодежь была изумительная. Она овладела мной, я овладел ею, мы были одно целое. Ни цинизма, ни скепсиса, ни расчета, только упоение делом. Мы с утра до ночи не выходили из театра. Учились и репетировали, больше нас не интересовало ничто. И учились, и репетировали без болтовни, которая сейчас буквально разъедает творческий процесс в театрах… Дисциплина у нас была идеальная. Это слово даже не подходило к нашей жизни.

Куда бы ни приходили – в реквизиторскую, бутафорскую, костюмерную, – все доброжелательны, старательны, у всех желание сделать как можно лучше.

Позже из Москвы приехали и несколько молодых актеров, тоже энтузиастов дела. Была приглашена для организации педагогической части театра Надежда Афанасьевна Литвинович, опытнейший педагог Центрального детского театра.

Единственный конфликт возник у меня с оркестром. Музыканты подобрались в возрасте, тёртые-перетёртые. Сегодня играют на свадьбе, завтра на вечеринке, послезавтра на похоронах – лабухи, как по неведомым причинам их называют. Не все, но, видимо, большая

часть. Когда пошли репетиции с оркестром, эти самые лабухи вели себя в оркестровой яме довольно развязно – громко переговаривались, смеялись, гремели стульями, мешали всем. Я

вежливо попросил их вести себя потише. Безрезультатно. И вот на одной из репетиций я прервал работу, попросил всех юных актеров

выйти на сцену, подойти поближе к оркестровой яме. Сам я поднялся на подмостки и, обращаясь к оркестрантам, сказал: «Пожалуйста, встаньте». Несколько удивленные и даже растерявшиеся пожилые люди встали. Возникла полная непонятная тишина, и я произнес речь примерно такого содержания: «Уважаемые оркестранты! Вы люди пожилые, жизнь уже наложила на вас свой тяжелый отпечаток. У вас, вероятно, есть основания быть и циничными, и распущенными, и даже развязными. Но вот перед вами стоят юные актеры, молодые люди, которые горячо верят в святость своего дела,трудятся с радостью и надеждами. Они только входят в жизнь, верят во все хорошее. Не мешайте им жить, не заражайте их вашей испорченностью. Это нехорошо, это в самой высокой степени безнравственно. Ради молодых ведите себя хорошо. Пожалуйста, садитесь». 

Я сошел в зал и продолжал репетицию. Больше оркестранты никогда не нарушали хода репетиции. И самое удивительное, никто не обиделся на меня. Может быть, у всех у них были дети и во время моей тирады они вспомнили о них».

Горы и «Двенадцатая ночь»

Снова открываю книгу Наталии Ильиничны «Новеллы моей жизни»:

«Война окончилась… Организованная своевременно студия при театре радовала молодыми дарованиями: Жанна Волкоморова,

Ольга Солодухина, Дина Химина, Роксана Сац и другие стали профессиональными артистками, сохраняя фигурки ребятишек.

Одинаково правдивые в ролях девочек и мальчиков, они были необходимы в театре для детей. Большую группу окончивших театральные учебные заведения в Москве – Т. Кулагину, Г. Завалова, Л. Кузнецову, В. Шугаева, С. Аристархову и других – привезла я в одну из своих командировок. Демобилизовался и стал полезным артистом Н. Фаюткин, очень украсил труппу по своему желанию переехавший из Москвы артист Алексей Несоныч, прежде работавший со мной в Московском театре для детей, первоклассная травести, талантливая характерная артистка из Грозного Ольга Решетниченко, Нина Псурцева,

Василий Мельников – не перечислить всех, кто своим участием помог образованию талантливой труппы Театра для детей и юношества Казахстана...

В нашем театре шли четыре пьесы С.Михалкова, нежно мной любимая пьеса «Два капитана», интересные фантастические пьесы И. Луковского. Спектакль «Два капитана» В. Каверина, «Особое задание» и «Я хочу домой» С. Михалкова, «Гибель дракона» И. Луковского, «Золотой ключик» А. Толстого и «Два веронца» В. Шекспира (на казахском языке) и ряд других пьес ставила я, «Красный галстук»

С. Михалкова – режиссер И. Барон. Работали в театре также режиссеры В. Молчанов и А. Алексеев. Большой успех имела пьеса Л. Малюгина «Старые друзья», поставленная А. Алексеевым… …Чудесную музыку написали к нашим спектаклям композиторы Серафим Туликов и местные музыканты Евгений Манаев, Владимир Великанов и другие. Письма детей-зрителей о наших спектаклях я собирала; атмосферу праздника в театре любовно создавала наша педагогическая часть во главе с молодой, очень преданной детскому театру Галочкой Рутковской (в интересах дела она тоже стала студенткой-заочницей и окончила театроведческий факультет ГИТИСа).

…Когда в Алма-Ату приехал со своими шекспировскими постановками армянский трагик Ваграм Папазян и ему задали вопрос, что ему здесь больше всего нравится, он ответил: «Горы и «Двенадцатая ночь».

…Светло-розовое здание Театра для детей и юношества Казахстана радуется возвращению к жизни, блестит под яркими лучами солнца.

Около его резной парадной двери яркий ковер, сложенный из драгоценных камней. По бокам от входа в сводчатых нишах – Пушкин с лирой в руках и Джамбул с домброй. Их мраморные фигуры во весь рост величественны.

Гардероб сделан красиво и удобно: для ребят маленького роста перекладина для сдачи пальто пониже, для тех, кто постарше, – выше.

Фойе рядом – бело-голубое, с красочными панно во весь пролет между входными дверями в зрительный зал. Горельеф Пушкина, а за ним

– Царевна-лебедь, белка с золотыми орехами.«У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том; и днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом…» А вот гоголевские девушки и парубки в украинских костюмах, кузнец Вакула, ведьма, летящая на помеле, озорной бесенок. А здесь изображены персонажи из произведений Мольера, Байрона, Шекспира – фойе знакомит с выдающимися драматургами мира, вызывает интерес продолжить знакомство с ними и после, когда дети вернутся из театра.

На втором этаже – «золотой» зал. Он очень красив и интересен: настенная живопись увлекательно знакомит с культурой Казахстана. Но больше всего радует юрта, в которой «пьет чай» Джамбул – деревянная скульптура удалась на славу!

…Но главная радость – зрительный зал. Он оформлен как огромная юрта, а темно-красные бархатные кресла с резными спинками готовы принять ребят в свои мягкие объятия. А занавес – апплицированный: мальчик-казах бежит, протянув руку, к голубоглазой, со светлыми косами девочке в русском сарафане – она тоже протянула руку и приветливо ему улыбается. Когда занавес закрывается, вы ясно видите рукопожатие этих ребят и радость детей разных национальностей, что изображены на этом занавесе.

Неуловимое очарование и волшебная правда

Вот как описывает свою первую встречу с детским театром журналистка Т. Байсарова.

– Только окончилась война. Люди испытывали множество разных проблем. На многих детских душах лежал трудный груз совсем не детских воспоминаний. И нам подарили дом радости, дом счастья, дом чудес!

В театр мы ходили не так уж часто. Каждый поход был для нас праздником, надолго запоминался. Театральный билет воспринимался как бесценный дар, а сборы на спектакль превращались в некое священнодействие. Ожесточенно оттирались чернильные пятна на руках.Девчонки с особой тщательностью гладили свои таинственные ленточки,а мальчишки до блеска начищали старенькие ботинки и примачивали вихры.

Тогда ТЮЗ и снаружи выглядел иначе, и внутреннее его убранство было не таким, как сейчас. Я очень хорошо помню тогдашнее фойе. Его украшали огромные, от пола до потолка, картины в массивных рамах. Они были выполнены в манере, совершенно далекой от современного мультипликационно-гротескного стиля оформления детских учреждений. Эти картины привлекали не яркими красками – наоборот, преобладали приглушенные, мягкие тона: коричневатые, бледно-зеленые, серые, жемчужные, как будто слегка поблекшие от времени. Не ошеломляли они и остротой сюжетов – они были спокойно-мудры и исполнены философской аллегории (да, именно так!). Ничего особенного эти картины не изображали: пушкинский дуб у лукоморья со всеми его обитателями, знакомых-перезнакомых героев сказок Андерсена и Шарля Перро… Но от них исходило какое-то неуловимое очарование, в них таилась какая-то волшебная правда.

Хотелось, затаив дыхание, снова и снова всматриваться в эти лица и пейзажи – вот-вот, еще немного, и тебя посвятят в тайну, откроют тебе нечто неведомое до сих пор… Но нет! Все так же не то лукаво, не то презрительно щурился Кот Ученый, и также загадочно и тонко улыбались дамы в кринолинах и кавалеры в пудреных париках. Словно дразнили: а ну-ка подумай, погадай-ка, представь!

А волшебство все-таки совершалось, и тайны открывались. Медленно угасали люстры, зал взволнованно притихал, звучала музыка, и к занавесу выходила высокая, красивая женщина (такой она нам казалась и такой, наверное, была). Я сейчас не помню точно, что именно она говорила, но только после ее слов уже никак нельзя было не верить всему происходящему на сцене, шла ли героическая драма «Осада Лейдена» или просто «Красная Шапочка». Этой женщиной была Наталия Сац. 

Сац «в волчьей шкуре»

Многие люди, с которыми я встречалась, говорят о Наталии Ильиничне с восторгом и восхищением.

– Наталия Ильинична Сац только-только освободилась из лагеря и со всей энергией талантливого творческого человека приступила к созданию детского театра, – рассказывал Юрий Борисович Померанцев. – А каким умелым, каким волевым организатором она была! Настоящим строителем театра! Авторитет Наталии Ильиничны в театре был непререкаем. Женщина она была яркая, эксцентричная, ходила в пятнистой леопардовой шубе. Как только она переступала порог ТЮЗа, по театру разносилось: «Она здесь!» И все невольно подтягивались, становились собраннее, строже.

Сейчас, много лет спустя, Юрий Борисович гордится, что путевку на сцену получил от самой Сац.

– Помню, мы ставили пьесу «Две судьбы», в основе которой лежала судьба первого президента Академии наук республики Каныша Сатпаева. Чтобы не приблизительно, а воочию познакомить участников постановки с предметом наших стараний, Наталия Ильинична пригласила самого Сатпаева. Встреча эта, рассказ Каныша Имантаевича о своей жизни помогли нам в воссоздании его судьбы.

Н. И. Сац была не только блестящим режиссером, но и великолепным администратором. Достать что-нибудь в послевоенное время было почти невозможно. Каждый метр материи доставался нам с колоссальным трудом. Условий для репетиций не было никаких. Маленькие, холодные, с протекающей крышей комнатушки мешали отрабатывать мизансцены, не давали повернуться актерам.

Не было, в сущности, ничего, кроме огромного энтузиазма людей. И больше всего его было у Натальи Ильиничны. Только благодаря ее гигантской силе воли, любви к искусству был создан наш ТЮЗ.

Помню, я простудился, затемпературил и потерял голос. А спектакль отменять было никак нельзя! Так вот она сама влезла в волчью шкуру и блистательно сыграла роль Волка. Дети и не заметили, что Волка играет женщина. Остановить ее вообще было невозможно, она не признавала никаких препятствий, все ей помогали. Именно Наталие Ильиничне я – человек без высшего образования, самоучка – обязан своей актерской судьбой.

Как режиссер она принадлежала к мхатовской школе, высшей школе русского психологического театра, воспитывала нас, молодых актеров, строго, требовательно и – на всю жизнь.

В ТЮЗе я проработал почти 10 лет.

– Я обожала Наталию Ильиничну, – скажет Юлия Михайловна Карасёва, первая исполнительница роли Красной Шапочки. – Она относилась ко мне как к дочери, да так, что даже ее дочь Роксана ревновала мать ко мне, говорила: «Ты свою Юлечку любишь больше, чем меня...»

И она перестала со мной здороваться...

– Сац после моего перехода в 1983-м из ТЮЗа в драму перестала мне подавать руку, – вспомнил художественный руководитель Русского театра драмы им. Лермонтова Рубен Суренович Андриасян. – Не видела меня в упор вплоть до 1986 года. Только тогда она ко мне подошла и сказала: «Андриасян, я вас прощаю!» И у нас возобновились отношения, чему я был, конечно же, очень рад. Это была очень интересная женщина, очень интересный человек. Энергии у нее была уйма. С ее уходом тюзовское движение в СНГ стало немного потухать, ведь она была президентом советского Центра АССИТЕЖ – Международной ассоциации детских театров (при Международном институте театров ЮНЕСКО есть такое подразделение).

Сегодня Театр для детей и юношества Казахстана носит имя своего организатора и главного вдохновителя Героя Социалистического Труда, народной артистки СССР, лауреата Госпремий Наталии Ильиничны Сац. И очень хочется, чтобы наш театр не только носил это имя, но чтобы в нем долгие годы хранились традиции, заложенные этой необыкновенной женщиной еще в 1945 году.