С актером ТЮЗа им. Н.Сац Ильясом Турмановым я говорила после очередного новогоднего спектакля «Щелкунчик», в котором он играл одну из самых загадочным ролей спектакля – Мастера Дроссельмейера.

Ильяс – острохарактерный актер, его трудно не заметить на сцене. Все его роли интересны, оригинальны, запоминаются зрителю. Адриан Бленд в «Миллионерше» и Инспектор Бернар в спектакле «Гарольд и Мод», Инспектор Траутон в «Слишком женатом таксисте» и глава района Жанайдаров в «Памятнике», Монтекки в «Ромео и Джульеттте» и Король в «Бременских музыкантах»…  

На сцене с большим успехом уже несколько лет идет спектакль «Пять жен Ходжи Насреддина», где мы видим Турманова в главной роли  — хитрющего мудреца Ходжи Насреддина…

Есть интересные роли у Ильяса и на детской сцене: Волк в «Зайке-Зазнайке», старый шарманщик Карло в «Золотом ключике», Король  в «Бременских музыкантах», мудрец Зарастро в «Волшебной флейте»…

— С какого времени вы работаете в ТЮЗе, Ильяс?

— С 2001-го года. Я сюда приехал из Йошкар-Олы. ТЮЗ был  на гастролях в республике Марий  Эл. Я там работал в драматическом академическом театре им. Георгия Константинова. Работал вполне успешно, но мои родственники, оставшиеся в Казахстане, в Алматы,  просили: «Ты так далеко, Ильяс, как ты там без нас, возвращайся, пожалуйста…» Так я и оказался в Алматы.

— Если не театр, то что?

— Даже трудно представить что-то другое.  В детстве я любил животных и мне все говорили: поступай  в зооветеринарный институт. Но я по своей сути гуманитарий, та же химия меня пугала. Поэтому после восьмого класса я загорелся актерством, нашел в Москве университет культуры, списался с приемной комиссией, делал их задания, этюды. Но я тогда был очень стеснительным и  побоялся ехать в Москву, опасался, что меня учиться на актера не возьмут,  поступил в Джамбуле в культпросветучилище. Я вообще тогда комплексовал. Хочу в русский театр, а моя внешность вроде бы не русская. Но училище  в результате я  закончил. Работал в Джамбулском доме культуры, а затем, пообщавшись с режиссером, перешел в труппу театра. Там начинал с помсостава….

— А потом что-то окончили?

— Да, театральный институт им. Жургенова.

— Что такое театр в вашем представлении?

— В «Божественной комедии» Исидора Штока хор поет:

«Театр — этот рай земной —

Двойным нам будет раем:

Как жил в раю Адам с женой,

Комедию сыграем …»

Я с этим согласен. Театр для  меня – дом родной. Я получаю удовольствие от работы в нем. Что-то такое волшебное происходит, когда я прихожу в театр. Обыденность, усталость, какие-то обиды – все уходит на задний  план. Когда выходишь на сцену, ты преображаешься, словно попадаешь в другой мир.

— А театр — другой мир?

-Да, хотя не обязательно какой-то там придуманный. В нем есть и повседневность, и современность, и произведения, которые когда-то написали классики, тоже современны. Ведь никуда из нашей жизни не исчезли любовь, зависть, ненависть. Все, что происходило с человеком тысячелетиями, происходит и сейчас с нами.

— Говорят, сегодня  театры сдали свои позиции?

— Может, в какой-то степени и сдали. Я вот по себе сужу. Сейчас очень легко попасть в театр, хотя для меня в свое время это было большой проблемой.  Я задумывался, есть ли у меня призвание, смогу ли я в нем работать? Смогу ли  так овладеть профессией актера, чтобы зрители смотрели на тебя и не говорили, что ты бездарность? Поэтому и сейчас я все время себя проверяю на способность мыслить…

— Я помню время, когда в наш город приезжали БДТ, «Современник», МХАТ, как мы в шесть часов занимали очередь за билетами… А сейчас многие театры играют комедии на потребу публики – лишь бы зрители «поржали», как говорится…

— У театра всегда бывают падения. И БДТ не всегда был БДТ. Он даже  в десятку лучших театров не входил, пока в нем не появился Товстоногов, который поднял всех небывалую  высоту. Тогда билеты в БДТ  были как подарок… Тем не менее, я не склонен говорить о каком-то упадке… И государства развивались витками – то спад, то падение… Может, время меняется… Потом обратно все вернется.

— В какое время вы хотели бы жить?

— Мне нравится мое время. Мы живем на стыке ХХ и ХХI веков,  видим воочию прогресс. Жизнь меняется на наших глазах. Появились сотовые телефоны, ультрасовременные  гаджеты, интересно. Вместо СССР много государств, СНГ… Поменялось время, поменялось государство…

— Строка, которая соответствует вашему сегодняшнему настроению.

— «Лишь тот достоин счастья и свободы, кто каждый день за них идет на бой». Эти строчки дают тебе какую-то энергию – надо всегда бороться, надо всегда действовать, не стоять на месте. Слово актер переводится как «действующий». Это правильно. Надо не закостенеть в своей профессии. А не как марионетка:  сказал режиссер – иди туда, ты и пошел. На сцене надо думать. Тогда ты будешь интересен и себе, и партнерам, и тем более зрителям.

— У вас есть недостатки?

— Это не то что нарциссизм… Но мне  нравится, когда я нравлюсь зрителям.  Если актеры говорят, что это им не нужно, они немножко лицемерят. Актерам нужно, чтобы обязательно кто-то на них смотрел, говорил: «Спасибо. Как вы прекрасно играете». Мне это, например,  дает больше энергии. Я больше стараюсь. Когда меня ругают, я, наоборот, начинаю играть хуже.  А кого-то, наверное,  стимулирует, когда его наоборот ругают…

.
— Чем вы живы?

— Своей семьей, сыном, который подрастает и тоже собирается идти в актеры. Ему семь лет.

— И что вы ему на это говорите?

— Я говорю: «Сынок, это не простая профессия». Правда, когда он был поменьше и его спрашивали, кем он хочет быть, он отвечал: как мама. А мама, врач, говорила: «Это очень трудно, надо много учиться». Ну тогда артистом, — соглашался он. Существует мнение, что актерам быть просто. Глазками поморгал, ничего делать не надо. Такое представление…

— От чего или кого вы  расстраиваетесь?

— От коллег, которые не живут театром. Когда  я только входил в эту профессию, я  просто летал на крыльях. Я и сейчас летаю, но раньше я просто парил:  для меня было огромным  счастьем попасть театр, быть рядом с опытными актерами… Меня просто  убивает нынешнее отношение к театру некоторых актеров. Они думают: «Теплое местечко. Затрачиваться не надо…» А в быту, на улице, меня убивает бескультурье. Стало хуже отношение человека к человеку. На мой взгляд, раньше к старшему поколению как-то лучше, например, относились. Всегда с уважением, даже если старый человек говорит что-то резкое. «Да-да, мы исправимся. Поговорим, найдем общий язык…» Сейчас очень тяжело людям общаться друг с другом. Я езжу на машине, раньше водители друг друга уважали, сейчас никакого уважения – беспредел на дорогах творится.

— Какой своей ролью вы гордитесь? Есть ли у вас несыгранные роли?

— Стараюсь, чтобы все были любимые. Надо каждую роль к себе приблизить, отталкиваясь от своего характера. Использовать все,  что в тебе заложено:  чувства, мысли…  Мне ближе всего то, что связано с комедийными ролями. Хотя мне когда-то режиссер говорил, что я могу играть кроме этого и социальные роли. Но социальных героев сейчас уже нет – это было в советское время, а острохарактерные герои есть. На заре моей карьеры мне давали роль кавалера Рипафратта из «Хозяйки гостиницы» Гольдони Карло Гольдони. Мне бы хотелось сейчас его сыграть, а может, и маркиза  Форлипополи из этой же пьесы. Мне интересна классика. На мой взгляд, мне удалась роль Балтазара Балтазаровича в «Женитьбе» Гоголя – спектакль поставила Галина Ефимова. Хотя она у меня спрашивала, какую я роль хочу. Я говорил: вы же мне все равно Подколесина не дадите, Кочкарева тоже, хотя почему бы и нет? Давайте, что есть – говорю.   Думаю, роль получилась,  и я был рад, что она мне досталась.

— У вас есть кумиры в театральном мире?

—  Говорят: не создавай себе кумиров, но есть, конечно, актеры, таланту которых поражаешься. Евстигнеев, Ефремов, ну, конечно, не могу не назвать Станиславского, который поднял русский театр на недосягаемую высоту. Система Станиславского гремит по всему миру. На очень многих актеров, с которыми я работал, я смотрел  с уважением, обожанием. Мне очень хотелось достичь того, чего они достигли.

— Многие актеры, говорят, как важно  партнерство на сцене.

— Да, конечно. Есть универсальные актеры, которые могут подстроиться к любому партнеру, но все равно, ты видишь глаза партнера  и от этого зависишь:  что он тебе даст, что ты возьмешь от него. Кому-то я в плане партнерства нравлюсь, кому-то, может, и нет. Я, например, не  люблю «тянуть кота за хвост», считаю, сцена должна быть динамичной. А когда ты заигрываешься, что-то начинаешь растягивать, где-то оседает темпо-ритм спектакля, и зрителю  становится неинтересно. На западе сейчас чем берут? Считают, фильм должен  быть экшн, зрелищным, хотя, понятно, и мысль должна быть… Раньше спектакли долго шли. Другое время было. Сейчас же «время стрессов и страстей», все набито мегабайтами, в маленький промежуток времени должно вместиться много информации.

— Вы можете сказать, что вы родом из ТЮЗа?

— Да, сейчас, проработав в театре более пятнадцати лет,  я уже могу это сказать, я уже сроднился с ТЮЗом. Мне интересны разные роли, мне радостно играть и в детских, и во взрослых спектаклях. А если бы было не интересно, то я уже бы, наверное, развернулся на 180 градусов и уехал куда-нибудь далеко-далеко. Когда я чувствую  дискомфорт, я стараюсь от него избавиться. Мне должно быть интересно, а если становится неинтересно, все, тогда надо что-то менять.

— Один руководитель театра на юбилее ТЮЗа  пошутил: «ТЮЗ – это дети, а мы  — серьезный театр…».

— Не знаю. По-моему, дети – это очень  требовательный зритель. Только на первый взгляд кажется, что он непритязательный…  Я думаю, очень важно, чтобы в детском театре шла какая-то пропаганда… Мы же из маленького человечка по большому счету делаем человечка, который не будет врать, лицемерить. Во всяком случае,  мы стараемся. Мы сеем  все разумное, доброе, вечное… Вот это ТЮЗ.  В детстве  очень важно, какие ты книги прочел, какие спектакли посмотрел… Если спектакль с нашими героями произвел на ребенка  неизгладимое впечатление, по другому, чем его герои, он  больше не сможет  жить. Не сможет обманывать, станет хорошим человеком. Наша профессия – делать из маленьких детей хороших людей.

— Ильяс, а кто вы национальности? По вашей внешности это как-то трудно понять.

— Во мне смешались казахская и армянская кровь, и  получился русский.

— Такой небольшой блиц-опрос. Любимая страна.

— Казахстан.

— Любимая музыка.

— Разная. Классика, советская музыка, зарубежная эстрада.

— У вас есть хобби?

— Мое хобби – театр.

— Главное достоинства в человеке.

— Доброта.

— Идеальная женщина.

— Мама.

— Любимый  напиток.

— Зеленый чай.

— Любимое животное.

— Лошадь

— Лучшее признание.

— Когда сыночек говорит: «Папа, папа…»

— В новогоднем спектакле  «Щелкунчик» вы играете одну из основных ролей  – Мастера Дроссельмейера. В первый раз?

— Да, я же обычно дед Мороз в фойе. В этом году дедом Морозом   у нас будет Саша Шитов.

-Передали дед-морозовскую эстафету. Не грустно?

— Да нет, надо или здесь, в спектакле играть, или быть около  елки. Нельзя объять необъятное. Да  и от деда Мороза следует немножко отдохнуть…  Но если что, поможем, подхватим, у нас все взаимозаменяемо. Театр – искусство коллективное…

— С Новым годом вас, Ильяс! Ну  а в будущем году желаю вам новых потрясающих ролей!

— Спасибо.

Интервью брала Людмила Мананникова.